Многие ребята идут служить здоровыми, а домой возвращаются с букетом болезней.

Другой человек

Призывная комиссия признала Олега К. годным к военной службе, и в декабре прошлого года родители проводили сына в армию. Когда мать увидела его спустя несколько недель, то была потрясена.

Я нашла Олега в психиатрической больнице. Его до такой степени напичкали антидепрессантами, что он не мог стоять — сына под руки привели санитары. Кожа сине-зелёного цвета, веки с трудом поднимаются, речь невнятная, движения заторможенные. Передо мной был не сын — другой человек. И даже не человек… овощ, — дрожащим голосом говорит женщина. 

О том, что Олег лежит в психолечебнице, родители узнали из звонка сослуживца парня.

Командование части даже не удосужилось сообщить нам об этом. Мы были в шоке от такого безразличия! — возмущается мать.  Ведь кто, как ни командование, должно известить нас о случившемся?! 

Позже выяснилось, что Олег хотел вскрыть вены. У парня еле успели выхватить нож.

После случившегося Олег замкнулся, ничего не говорит. Сказал только, что его третировал лейтенант, и он не мог больше этого терпеть. Боюсь даже предположить, что могло произойти…  женщина тяжело вздыхает. — С расспросами пока не лезу. Сейчас главное, чтобы мой сын пришёл в себя. 

По уставу

Первое настораживающее смс-сообщение от сына Ирина получила спустя две недели после того, как тот прибыл в распоряжение части. Сын писал, что всё нормально, но есть некоторые трудности.

Второе сообщение привело женщину в ужас: «Мама, я больше так не могу. Либо вы меня заберёте, либо я повешусь…».

Ирина обратилась в райвоенкомат, затем в областной совет солдатских матерей. Вместе с его председателем Валентиной Старовойтовой она выехала в воинскую часть.

Поговорив с Ильёй, я поняла, что дело плохо. Он наотрез отказывался говорить о том, что произошло, твердил только: «Не сейчас. Дома всё расскажу». Он плакал, у него тряслись руки, — Ирина едва сдерживает слёзы. — Я не узнавала своего ребёнка, который всегда отличался уравновешенностью и спокойствием. Он стал вспыльчивым, даже агрессивным. 

Парень был в депрессии, — подключается к разговору Валентина Старовой­това. — Он теребил руки, во время общения смотрел вниз, а когда поднимал глаза, в них был страх. Мы попросили о консультации у психиатра. Психиатр ­части вынес вердикт: здоров, от армии пытается откосить. С большим трудом нам удалось госпитализировать Илью в психиатрическую больницу. 

В больнице Илья стал понемногу рассказывать о случившемся. Ирина узнала, что ротный вызвал сына в кабинет и потребовал написать бумагу о том, что он будет продолжать служить в части и отказывается от психушки. Илья не согласился.

Тогда ротный ударил его головой о стенку и стал угрожать, — рассказывает мать. — Илья сдался и написал бумагу. И только после вмешательства Валентины Старовойтовой, заявившей, что она обратится в военную прокуратуру, Илью отправили в больницу, — рассказывает женщина. 

По словам призывника, оскорбления в грубой матерной форме звучали и от прапорщика.

В разговоре с командиром части я стала возмущаться бардаком и беспределом, который творится у него под носом. Знаете, что он мне ответил: «Мы устав не нарушаем». Значит, если бы сына убили или сделали калекой, это тоже было бы по уставу?! И то, что он сейчас находится в психбольнице, также нормально?! — голос матери срывается на рыдания. 

Сейчас у Ильи панический страх возвращения в часть, ему снятся кошмары, в которых он слышит голоса ротного и прапорщика.

Из госпиталя Илья должен будет вернуться в часть за документами. Мы очень боимся, что ему там навредят, — признаётся Ирина. — Поэтому предпринимать какие-то действия сейчас опасаемся. Но мне очень хотелось бы, чтобы люди, которые довели сына до отчаянного состояния, сделали его неуравновешенным, понесли наказание. Одного понять не могу: как их можно допускать к армии?! Что же это тогда за армия?! Мне жалко тех ребят, которые продолжают служить в этой части и вынуждены терпеть такое отношение. 

Ночные развлечения

Александр уволился в запас в прошлом году. До сих пор он никому не рассказывал, что происходило в его части. Парень и сейчас не очень-то распространяется: не хочет, чтобы родители узнали.

Физического насилия в части не было, — рассказывает он.  Но случаи, когда ребят доводили до психушки, были.

По словам Александ­ра, морально прессингуют слабых духом призывников, которые имеют во внешности какие-то изъяны, стесняются этого и не могут смело ответить ­обидчикам.

Ребята чувствуют себя изгоями. Некоторые терпят до дембеля. Кто-то не выдерживает, срывается и попадает в психбольницу; их либо переводят в другую часть, либо увольняют (в зависимости от состояния) .

Грубый мат, оскорбления, издевательства, клички — всё это есть в армии, признаётся Александр. Это своего рода испытание — вытерпел, не сломался зелёный солдатик — значит, всё остальное переживёт. Видимо, в некоторых воинских частях так понимают главную задачу армии — гнобить морально до тех пор, пока не закалишься.

Или это такой способ самоутверждения, а заодно и развлечения — отыгрываться на более слабом?

У нас в роте был заикающийся парень, он с трудом выговаривал слова. Насмешки и издёвки сыпались на беднягу постоянно. Его часто «ставили на тумбочку». Когда входит командир роты, то дежурный должен прокричать «Смирно!». А парень не мог выкрикнуть. Он пытался выдавить из себя команду — и не получалось. Вот такое было развлечение… Потом, правда, этого паренька отправили на склад — для него это стало спасением. 

Александр рассказывает, что в казарме вместе с ним жили ребята, которые дежурили на КПП. Среди них был ненормальный контрактник, который часто по ночам кричал: «Подъём! Отбой!». В итоге ребята спали всего полчаса, а затем шли на дежурство.

Возмущаться или жаловаться было бесполезно — могло стать только хуже.

Не прихоти ради

В последние годы всё больше орловских ребят идут служить с желанием, уверяет председатель областного совета солдатских матерей Валентина Старовойтова. Но в армии у них это желание отбивают, и новобранцы готовы бежать оттуда, пусть даже в психушку. По словам Старовойтовой, число срочников, увольняющихся из армии через психиатрические больницы, увеличивается. Сразу несколько тревожных сигналов от призывников и их родителей поступило в адрес одной из воинских частей Псковской области.

Никто не утверждает, что все военные части плохие, что моральный прессинг призывников есть везде. Недавно Старовой­това вернулась из учебного центра по подготовке младших специалистов автобронетанковой службы в Острогожске Воронежской области. Там активно работает родительский комитет, который по всем вопросам сотрудничает с командованием. Ни один новобранец из центра не уволился, призывники остаются служить по контракту.

Я разговаривала с мальчишками, их родителями — никаких проблем. О чём это говорит? О том, что туда не страшно отправлять детей, там из них воспитывают защитников Отечества не угрозами, не моральными унижениями, а человечными методами, — говорит Старовойтова. 

Но когда в другой войсковой части председателя совета солдатских матерей при согласовании даты приезда с командованием ­части это самое командование не пускает в часть, подобное наводит на мысль: там есть что скрывать…

У парня в части началось снохождение (лунатизм), которое было выявлено ещё в детстве. Он в бессознательном состоянии ходил по казарме по ночам, разговаривал сам с собой, кричал… Естественно, нашлись те, кто над ним насмехался, задирал. У мальчишки — страх, паника, жуткая депрессия, а меня не пускают к нему! Я привезла медицинские документы, подтверждающие его заболевания до призыва на службу, но на них никто не хотел смотреть, — возмущается Старовойтова. — Конечно, я добилась пропуска, и солдата перевели в психиатрическую больницу. Сейчас он находится там на лечении. Но ведь если бы его не отправили в больницу, то парень мог бы стать инвалидом… Если понадобится, мы каждого призывника будем отстаивать через военную прокуратуру!
http://regionorel.ru/news/society/ot_armii_do_psikhbolnitsy_stroevoy_shag/
Источник: Полина Солнцева