«Приду, прибегу, приеду, примчусь!»: Валентина Старовойтова снова заняла пост председателя Совета солдатских матерей

Летом прошлого года Валентина Старовойтова покинула пост председателя Совета солдатских матерей. Однако уже спустя полгода она приняла решение о  возвращении, и вот с 1 января этого года вновь руководит одной из самых известных общественных организаций региона.

– Почему вы уходили из организации? И было ли запланировано, что вы вернётесь?

– Во-первых, стоит заметить, что я никуда не уходила, а просто передала свой пост председателя другому человеку, но работу в самом Совете продолжала почти ежедневно. Отсутствовала же я по причине ухудшения состояния здоровья. Мне несколько недель пришлось провести в госпитале. Врачи, конечно, запретили мне и работать, и волноваться, но я всё-таки решила вернуться. Время сложное. Людей нельзя оставить без поддержки Совета солдатских матерей. Сейчас я в форме, пусть никто не переживает, врач со мной находится в ежедневном контакте и следит за моим состоянием здоровья.  

– Не задумывались ли Вы в таком случае о подготовке себе смены?

– На моём месте должен быть человек, который сам хорошо знает законы и от всех чиновников и комиссаров смог бы добиться решения проблем на основе законодательства. И я была бы очень рада найти себе смену. Но… Хоть организация и общественная, а работает по-государственному.  Уже был такой случай, когда готовишь человека, обучаешь, и он сам хочет стать председателем, но на практике выходит не та работа, которая ему нужна, появляется взаимодействие не с теми людьми, хотя это напрямую запрещено Уставом. Работать же надо в соответствии с нашим Уставом и никак иначе, и там написано, с кем можно взаимодействовать. Так что пока смену найти не получается. Сложная работа. Требует полной отдачи сил и времени.

– На что сегодня жалуются призывники и военнослужащие в зоне СВО?

– Основная жалоба у призывников – состояние здоровья. Скоро призыв, и уже сейчас ребятам надо задуматься о своём здоровье, идти по врачам, собирать справки. К 1 апреля у них должны быть диагнозы заболеваний, по котором мы могли бы определить, годен человек к службе или нет.

У тех, кто уже служит по призыву, проблема схожая – в армию много попало ребят, имеющих заболевания, несовместимые с военной службой. Мы помогаем им увольняться.

Контрактники же часто обращаются по поводу самих контрактов. Звонят: «Вот контракт закончился, а не отпускают, что делать?». Тут мы ничем не можем помочь – в связи со СВО контракты у всех бессрочные, таков закон.

У добровольцев, точнее, у их родственников, ещё одна проблема. Бывает, мать звонит и говорит: «У моего сына жена – инвалид, двое детей, а он пошёл добровольцем и уехал на СВО, верните его!». Спрашивается – а куда он шёл? Получается, просто сбежал от семьи.  

– И часто такое бывает, что люди бегут туда от проблем?

– Нередко. Вот по этому случаю, о котором я рассказала, теперь помогаю. Так произошло, что мужчина этот  получил ранение и уже сам хочет домой. Но тут всё зависит от командиров частей – захочет командир его отпустить или нет. Надо понимать: люди добровольно подписывали контракт, никто их не заставлял…

И по мобилизованным хочу сказать. У них ряд преимуществ, в отличие от контрактников и добровольцев. Сейчас к нам обращаются, в основном, по увольнению в связи с определёнными заболеваниями. Вышел новый приказ Министерства обороны, который конкретизировал, с какими заболеваниями можно увольнять мобилизованных. Мы с этим помогаем.

– В последнее время в повестку дня плотно вошла проблема поиска пропавших в зоне СВО военнослужащих. Всегда говорится о том, что это очень сложный процесс. Почему так? Вы работаете в этом направлении?

– Мы всегда работаем с командованием воинских частей и с военным Следственным комитетом, чтобы проводилось расследование случившегося. Они общаются с сослуживцами, командованием, выясняют, где человек находится. И в таких случаях всегда всё чётко и ясно. Военный СК Симферополя, в частности, очень подробные ответы всегда присылает. Я считаю такую работу правильной. Мне не нравится, когда такими вопросами занимаются какие-то случайные люди, которые не имеют на это никаких законных оснований. Это очень сложная работа и заниматься ею нужно серьёзно.

Я тоже провожу поиски пропавших без вести на СВО, но только после принятия заявления от близких родственников. У меня есть контакты командиров частей, я связываюсь с ними или с сослуживцами пропавших, выясняю у них произошедшее. Часто такие вопросы мне удаётся решать сразу на месте. Был случай, когда мне удалось неофициально узнать о гибели бойца, но матери я об этом сказать не могла, так как официальных подтверждений не было. И она приходила к нам, мы с ней общались. Она всё это время не плакала, а я смотрю на неё, у меня слёзы льются, и молчу. Всё это очень тяжело выносить.

– Какова динамика нарушений во время призыва? Жалоб больше или меньше? Отчего это зависит?

– Последнее время количество жалоб возросло. И зависит это в первую очередь от людей, которые работают в военкоматах. У нас был комиссаром Сергей Старков – вот с ним мы работали замечательно. Наш военкомат был в лидерах по стране, занимал призовые места, с планом справлялись, всё было хорошо. Мы проводили беседы с призывниками перед отправкой в войска. Командиры воинских частей хвалили наших новобранцев за то, что они подготовлены к службе. После того как Старков ушёл три года назад, у нас заступил новый комиссар. И первым делом он заявил: Старовойтову на сборный пункт не пускать! С тех пор всё понеслось. Его потом, конечно, сняли, но проблем с тех пор не уменьшилось. 

В осенний призыв-23 при отстаивании прав призывника на Орловском областном сборном пункте мне сказали, что я якобы не обладаю какими-то полномочиями, так как перестала быть председателем. Они, видите ли, хотят только с председателем работать. То есть сами законы нарушают, но заявляют, что я прав каких-то не имею… Меня огорчает, что наш военкомат теперь не в числе лучших по России.

– Почему, на ваш взгляд, у одних получается и выполнять планы и работать в рамках закона, а другим нужно обязательно нарушать законы, чтобы делать свою работу?

– Зависит всё от человека. Я считаю, что если работать по-честному, в соответствии с законодательством, и не лукавить, то будет всё получаться. Но, к сожалению, есть люди, которым просто нравится власть. Ощущение власти у них превалирует. Вот зачем тем же военкомам не пускать меня на призывные пункты? Какой в этом смысл? Я когда прихожу помогать призывникам, я же не заявляю, чтобы их сразу отпустили, или что они не должны служить. Нет. Пусть врач смотрит на состояние призывника, ставит правильный диагноз и принимает решение о годности, пусть будет по закону – это всё, чего я хочу. Я только требую соблюдать законодательство и права граждан.

– Какие рычаги воздействия в таких случаях у вас есть?

– Только личностные контакты и умение аргументированно озвучить проблему и способ её решения. На практике это хорошо срабатывает.

На крайний случай у нас есть штатный юрист, мы можем подать в суд. В этом году я так и решила для себя – будем подавать в суд за нарушения при призыве. Я это дело, конечно, не очень люблю, но куда деваться…

И есть ещё один хороший способ воздействия на тех, кто честно жить не хочет — это СМИ!

– А насколько вообще комиссары боятся судов?  

– Вообще не боятся. У нас были случаи – судились с военкоматом, выигрывали дела, военкомату – штраф. Но деньги-то эти заплатит не сотрудник, который нарушил закон, а военкомат. Это бюджетные деньги, а не его личные.

– То есть, по вашему мнению, в нынешней системе не хватает личной ответственности военкомов?

– Да, так и есть. Я уже давно говорю, что нужна персональная ответственность для всех, кто работает в этой системе. Сотрудники военкоматов, врачи – все должны отвечать персонально. Нам ведь приходится часто требовать, чтобы диагнозы ставили верные и категорию годности к военной службе проще можно было определить. Врач сначала ставит диагноз, какой военкомату нужен, а потом пришла Старовойтова, принесла не учтённые военкоматом медицинские документы, и он соглашается, ставит верный диагноз. Это абсурд! И никакого наказания! А человек мог больной в армию уйти. 

Нужна личная ответственность для всех. И я хочу в связи с этим сказать: пусть никто не думает, что Старовойтова уже в возрасте и не станет так помогать людям, как раньше. Не сомневайтесь! Приду, прибегу, приеду, примчусь по каждому случаю!  

– А как Вы вообще относитесь к призыву в армию? Вы за или против него? Не проще ли сделать армию чисто профессиональной?

– Я – за срочную службу. Во-первых, призыв заставляет задуматься каждого парня о своём здоровье. Мальчишки хоть начинают к врачам ходить и узнают о своих заболеваниях. Во-вторых, армия несёт в себе воспитательную функцию. Я сужу и по своим сыновьям, и по тем, кто к нам обращался. Армия очень сильно меняет ребят, делает их более самостоятельными и ответственными. Родители мне сами часто говорят: ушёл обалдуй, а пришёл настоящий мужчина. Ну и лично моё мнение – каждый мужчина должен уметь защищать свою Родину, это его обязанность, и в армии этому как раз учат. Поэтому, по возможности, всем надо пойти и обучиться военному делу.

Армия сегодня находится в хорошем состоянии. Сами посудите: у нас за год всего одно-два обращения по поводу тех же краж или дедовщины. И эту проблему всегда удаётся сразу решить. 

Если кто-то в воинской части начинает нарушать дисциплину, ставим в известность командование, их быстро приструнят. Если же какие-то нарушения со стороны офицеров, то также удаётся разобраться, в случае чего дело может дойти до увольнения нерадивых сослуживцев. Но я такого стараюсь избегать, просто прошу, чтобы к солдатам допускали только тех офицеров, которые могут из них воспитать высоконравственных, морально устойчивых, физически подготовленных защитников своего Отечества.